Интервью

Ивета Манашерова: «Если есть у тебя возможность что-то делать, то ты должен»
Вице-президент группы компаний Unident, учредитель фонда U-Art, меценат и коллекционер рассказала о создании культурных проектов, о своем понимании помощи и о том, как продолжать творить добро несмотря ни на что.
Текст: Юлия Гутова

— Думаю, благотворительностью занималось бы ещё больше людей, в том числе из крупного бизнеса, если бы законы о меценатстве в нашей стране работали лучше*. В Америке огромное количество музеев, в основе которых частные коллекции, потому что там есть действенная система стимулирования налоговыми вычетами и льготами. У нас же меры поддержки меценатской деятельности не разработаны, фактически частное лицо или компания, оказывающие безвозмездную помощь музеям, образовательным или исследовательским учреждениям в сфере культуры, никак не поощряются, действуя исходя «из любви к искусству».

— Получается, крупный бизнес, который занимается меценатством, делает это без поддержки?

— Да. Все держится на чистом энтузиазме предпринимателей. Если мы откроем каталог любой большой выставки, то на первой странице увидим, что ее спонсор — госкорпорация или крупный банк.

— Получается, в России меценаты не имеют того налогового статуса, который есть у них, например, в США?

— Да, и это находит отражение во всем. Приходишь в любой музей за границей и видишь имена тех, кто внес вклад в его развитие. Неважно, было ли это сто или двадцать лет назад или вчера — имена остаются. У нас ситуация тоже потихоньку меняется, и сейчас в Пушкинском музее уже можно видеть фамилии людей, которые ему помогали. Тех, например, кто сейчас входит в попечительский совет. Но я не видела, чтобы на этикетках в российских музеях были указаны имена дарителей 20- или 30-летней давности.

…Меценаты обычно не ждут каких-то специальных слов благодарности. Важна отдача, общий настрой, который чувствуешь среди публики после организованного нашим фондом концерта…

— Что значит табличка с именем для мецената?

— Это статус, наверное. Даже не так. Это своего рода оценка деятельности, признание ее значимости.

— Знак уважения?

— И уважения тоже, но это не единственная обратная связь, которую можно получить. Меценаты обычно не ждут каких-то специальных слов благодарности. Важна отдача, общий настрой, который чувствуешь среди публики после организованного нашим фондом концерта или на открытии выставки. Важны эмоции. И, конечно, приятно видеть результат, чувствовать его, слышать или держать в руках (изданную книгу, например). Вот поэтому у нас есть образовательные проекты, музыкальные, художественные, издательские. Партнерские и самостоятельные. Абсолютно разные.

На пресс-конференции, посвященной фестивалю Vivarte

— И люди их тоже посещают абсолютно разные?

— Например, музыкальные фестивали сделаны так, чтобы самые разные слушатели с непохожими предпочтениями нашли что-то для себя: есть и джаз, и классика, и театральные проекты. Когда концерт проходит в музее, люди, которые интересуются живописью, узнают что-то о музыке, и наоборот. У наших фестивалей интернациональный состав исполнителей. А еще к каждому фестивалю Vivacello один из современных композиторов пишет новое произведение. И каждый раз слушателей ждет премьера. Приятно думать, что кто-то через сто лет откроет ноты, а там будет написано, что произведение создавалось для фестиваля Vivacello.

Хочу вспомнить выставку «Грузинский авангард» в Пушкинском музее, она была в 2016 году. Я была куратором и сама по пятницам проводила экскурсии, находилась в контакте с посетителями и чувствовала их благодарность, искренний интерес. Вот такие люди и создают общекультурное сообщество, внутри которого радостно жить.

На выставке грузинского искусства Ивета Манашерова выступила
в роли куратора

— Вы говорите: если можешь больше — то и делать приходится больше.

— Верно. Более охотно и легко, не задумываясь, все мы помогаем детям и тяжело больным людям. Это естественно и правильно помочь тем, кто нуждается в помощи. Ну а кто будет создавать связи между учреждениями, между людьми? А что касается классической музыки — она никогда не могла существовать сама по себе, это дотационное искусство. Кто-то должен ее поддерживать, в противном случае придётся детей воспитывать исключительно на популярной музыке. Вот один случай, как раз связанный с детством, с корнями. Мы путешествовали с друзьями по Грузии, и нам рассказали, что орган в тбилисской консерватории сломан и не работает уже пятнадцать лет. Это был один из тех моментов, когда мы, не задумываясь, просто посмотрели друг на друга и сказали: «Давайте починим». Мы с мужем выросли в Тбилиси, поэтому нас с Грузией многое связывает, а наши друзья к ней отношения не имели. Но возникло желание, и мы все сделали вместе. Приехали немецкие специалисты из города, откуда был тот орган, и вот через год он снова начал работать. Сразу же появись ученики, новый набор по классу органа. А нас спрашивали, приедем ли мы снова в Грузию. Да, мы там были, но в консерваторию забежать возможности не появилось. Но понимание того, что ты сделал хорошее дело, дал людям работу, возможность обучения, удовольствие от музыки — бесценно. Мой муж часто рассказывает, как он разговаривал с раввином, и тот ему посоветовал: сколько бы ты ни зарабатывал, десять процентов будь готов потратить на благотворительность. Если есть у тебя возможность что-то делать, то ты должен.

*Закон о меценатстве (№ 327-ФЗ от 3 ноября 2014) вводит в правовое поле РФ само понятие «меценат» и предусматривает применение «мер экономической поддержки меценатов и получателей меценатской поддержки в соответствии с законодательством Российской Федерации, установление и присуждение меценатам наград и почетных званий», не раскрывая данные положения и возможности их применения на практике

— Для чего?

— Чтобы открыто смотреть миру в глаза. Для себя. Наверное, все, что мы делаем в жизни, мы все равно в первую очередь делаем для себя.

— Как вы выбираете, какой проект сделать?

— Иногда эмоции — это первое, что срабатывает. Возьмем тот же фестиваль Vivacello. Ведь мы познакомились с Борисом Андриановым, его инициатором, в самолете, и он рассказал, что в России нет фестиваля виолончельной музыки, хотя русская виолончельная школа — очень сильная, известная во всем мире. Мы немного поговорили и оказалось, что одна и та же мысль пришла ко всем одновременно: почему не сделать? Или вот: фонд U-Art появился благодаря Третьяковской галерее, потому что партнером выставки Оскара Рабина, которую мы хотели там организовать, не могли быть частные лица. Нужно было создать фонд. В нашем решении поддержать проект сыграло роль личное знакомство со многими художниками-нонконформистами. Тогда в Третьяковской галерее это была первая выставка Рабина, а ему на тот момент исполнилось уже восемьдесят лет. У нас было какое-то внутреннее понимание, что это нужно. И это стало важной страницей нашей общей истории.

Очень часто новые идеи  возникают на фоне  путешествий и ярких  впечатлений

— Становится понятно, почему в благотворительности вы выступаете не от лица компании, а от собственного имени. Это спонтанная деятельность, а не продуманная стратегия?

— Да, это наши приоритеты, наша личная история, но непродуманной я бы ее не назвала. При этом она была бы невозможна без поддержки всех компаний, которые входят в холдинг. У каждой компании Unident Group есть своя модель и свои задачи, но наши сотрудники понимают, что сделанное фондом U-Art, сделано ими в том числе. В проекты вовлекаются не только сотрудники фонда, но и сотрудники компании, всегда можно попросить о помощи: сделать дизайн, встретить гостей, расставить стулья, перевезти картины. Один в поле не воин, и это действительно важно — услышать мнение других. И тут я должна сказать, что у нас с моим супругом Тамазом разногласий нет вообще. Когда у нас есть возможность кому-то помочь, иногда даже в ущерб себе, никаких вопросов не возникает.

Все проекты как в области культуры, так и в бизнесе супруги Манашеровы ведут совместно

— И почему же вы делаете именно такой выбор?

— Я выросла в большой семье, и для нас семья — это самое главное. Взаимопомощь и чувство локтя были превыше всего. Всегда есть понимание, что рядом единомышленники, и вместе с ними сначала делаешь то, что тебе интересно, а потом это становится образом жизни. И ты уже не думаешь о том, что такое меценатство, нужно ли оно вообще. Мне кажется, что очень важно в жизни не быть равнодушным, безразличным человеком.

…Если кто-то выражает признательность — хорошо. Если нет — то это неважно…

— И все-таки как продолжать верить в свое дело, если не получаешь благодарности?

— Если кто-то выражает признательность — хорошо. Если нет — то это неважно. Все равно не нужно менять себя, нужно продолжать жить. Повторюсь: то, что мы делаем, мы делаем в первую очередь для себя, для своих родных и близких.

— В начале разговора вы говорили о выставочных залах, в которых висят таблички с именами дарителей. Для вас важно, чтобы когда-то появилась такая табличка с фамилией вашей семьи?

— Да.

— Но почему? Вы ее даже не будете видеть.

— Не буду. Но, наверное, каждый человек хотел бы что-то оставить после себя…

C супругом Тамазом и детьми: Александром и Диной

 

Галерея